"Формула любви" - текст

А теперь - текст

/* Песня. Тут все танцуют, танцуют... */

Чего-таки не думают,
Чего-таки не пробуют
Чего-таки не делают,
Из чего хотите
Закидывайте неводы,
Угадывайте поводы,
Загадывайте выводы,
Только не сидите.

Рассиживаться нечего,
Фортуна переменчива.
У стада человечьего
Помыслы одни.
Вытягивайте доводы
Из олова и золота,
Из невода и омута,
Из малого и старого,

Издавна и заново,
Умело и без опыта
Вытягивайте золото,
Вытягивайте золото,
Золото, золото,
Золото тяни!

/* Кончили танцевать. Кино началось */

- О мама миа, коза дико! Тритео шемо! Но! Тьфу! Баста!
― Довольно, сеньора, вы прибыли в Россию, извольте говорить по-русски!
― Но!
― Этого требует от нас великий магистр!
― Нет!
― Да!
― Тедыко натурале бурто фачо.
― Стронцо!
― Ах, стронцо?!
― Шака! Я не есть это мочь! Мой голова не мочь это запоминайт!

― Может. Голова всё может.
― В особенности, если это голова великого магистра. Я прав?
― Да.
― Мой голова нихт...
― Русская речь не сложнее других.
― Абсолютно.
― Стыдитесь. Вот Маргадон - дикий человек. И то выучил. Маргадон!
― Учиться всегда сгодится, трудиться должна девица, не плюй в колодец - пригодится.
И как говорится. Проверьте крепление зеркал.

― Голова все может. Давайте все с самого начала.
― О, чёрт вас всех побрайт, Здрав-стфуй-те!
― Мягче... Напевнее. Сосредоточьтесь, ещё мягче, прошу вас.

― Добрый вечер, дамы и господа!
― Итак, мы начинаем.

― Обычный фокус. Это серная кислота.

― Я Джузеппе Калиостро. Верховный иерарх сущего. Взываю к силам бесплотным, к великим таинствам огня, воды и земли. Я отдаюсь их власти и заклинаю перенести мою бестелесную субстанцию из времени нынешнего в грядущее, дабы узрел я лики потомков, живущих много лет тому вперёд.
― Рад вас видеть.
― Взаимно.
― Вас, сударь, хочу вопрошать о судьбах людей, собравшихся здесь в Санкт-Петербурге, сего числа, лета 1780. Готовы ли вы ответствовать?
― Вопрошайте.
― Готовы ли вы сказать нам всю правду?
― Ну... Всю - не всю... А что вас интересует?

/* Граф предсказывает. А сеанс пролетарской магии ничуть не хуже, кстати */

― Обо мне спроси, граф. Сколько мне на роду написано?
― В твою судьбу хочу вчитаться, но не разборчива строка... Лишь вижу цифру 19... Пока.
― А как понять сие?
― Век грядущий, век 19-ый успокоит вас, сударыня.
― А я-то, дура, помирать собралась. Спроси, батюшка, может замуж ещё сходить напоследок?
― Спросите, граф, продавать имение или нет?
― Граф, сколько мне жить осталось?
― Про турок спроси. С турками война когда кончится?

― Перемещается.
― Уходит.
― Куда это он?
― Куда-куда, в грядущее.

― От Светлейшего князя Потёмкина имею предписание задержать г-на Калиостро и препроводить его в канцелярию для дачи объяснений.
― Это невозможно. Он в грядущем.
― Достанем и из грядущего. Не впервой.

― Очень быстро, Жакоб!
― Но, залётные! Фортиссимо, мама мия, но!

/* Разговор в карете. О ВЫсоком... */

― Визит к генералу Бибикову, беседа о магнетизме…
― Визит к камер-фрейлине Головиной с целью омоложения и превращения оной в девицу…
― Не поспеваем.
― Княгиня фон Кизеветр, варение золота из ртути.
― Хочу сразу предупредить, ртуть у нас кончилась.
― Какой ты меркантильный, Маргадон… О душе бы подумал!
― О душе? О душе... О душе... Мария.
― Мария...

/* Подбивает девушку на безумство... */

― Вам легче, сударь?
― Да, вроде бы отпустило.
― Волшебник... Уж как нам благодарить-то вас?
― Никак! Благодарите природу. Она лечит. Я лишь жалкий инструмент в ее руках…
― Еще бы несколько сеансов, Иван Антонович, и ваш недуг навсегда бы отступил… Но, увы! Дела заставляют меня срочно покинуть Санкт Петербург…
― Никак нельзя задержаться?
― Никак, меня ждут Варшава, Париж, Копенгаген...
― А как же папенька?
― Есть один план, но, боюсь, он будет неверно истолкован… Со мной может поехать кто-то из близких больного. Я имею ввиду родственника.
Таким образом, я смогу осуществлять лечение опосредованно… Через родного человека. Такое случалось в моей практике и приносило плоды...
― Да кто ж у нас есть? Я… да Машенька…
― Нет, как можно? Молодая девушка… Одна… В мужском обществе…
― Я знал, что буду неверно понят.
― Мы знали об этом.
― В благородство человеческое уже давно никто не верит!
-Ни один человек...
― А жаль!
― Господин Калиостро… Подождите! Я согласна.
― А вдруг я лгу? Вдруг я влюблен и мечтаю похитить вас? Что тогда?
― Полно шутить. Когда любят, тогда видно…
― Что видно?
― По глазам. У вас глаза...
― Холодные? Пустые?
― Очень быстро, Жакоб!
― Но, залётные! Фортиссимо, мама мия!

/*Снова песня. Тут все танцуют, танцуют...*/

Чего-таки не думают,
Чего-таки не пробуют,
Чего-таки не делают
Из чего хотите.
Закидывайте неводы,
Угадывайте поводы,
Загадывайте выводы,
Только не сидите.
Рассиживаться нечего,
Фортуна переменчива.
У стада человечьего
Помыслы одни.
Вытягивайте доводы
Из олова и золота,
Из невода и омута,
Из малого и старого,
Издавна и заново,
Умело и без опыта
Вытягивайте золото,
Вытягивайте золото,
Золото, золото,
Золото тяни!

/* Кончили танцевать. Плавно перемещаемся в деревню ...*/

…Из стран Рождения река
По царству Жизни протекает,
Играет бегом челнока
И в Вечность исчезает…

― Каково сказано, тётушка?
― Про речку? Хорошо... Сходил бы, искупался. Иль окуньков бы половил.
― Что вы говорите такое, тётушка? Река жизни утекает в Вечность. При чем тут "окуньки"?
― Я думала, может, ухи хочешь. Ну нет, так нет… И лапша хороша!
― Ох, тетушка! Мы с вами вроде по-русски говорим, да на разных языках.
Я вам про что толкую? Про смысл бытия! Для чего живет человек на земле? Скажите!
― Как же так сразу? И потом - где живет?… Ежели у нас, в Смоленской губернии, это одно… А ежели в Тамбовской - другое…
― Нет! Сие невыносимо!
― Жениться тебе пора! Вот что я тебе скажу, друг мой.
Не век же тебе на меня, гриба старого, смотреть.
Эдак с тобой что-нибудь скверное может сделаться.
― Жениться? Зачем? Да и на ком прикажете?
― Да вот хотя бы вот у соседей наших, Загосиных, три дочери!
Как на подбор! Кровь с молоком!
Машенька, Сашенька, Аглашенька... Чем не хороши?
― Ах, тетушка. Для того ли я оставил свет, убежал из столицы, чтоб погрязнуть в болоте житейском?…
Ну женюсь, и что будет? Стану целыми днями ходить в халате...
А жена моя, особа, которая должна служить идеалом любви, закажет при мне лапшу и начнет ее кушать!
― Зачем же непременно лапшу? Не надо лапшу. А хоть бы и лапшу, тоже очень неплохо!
― Ну нет! Миль пардон, Федосья Ивановна! Не об этом я грежу в часы уединения…
― Знаю, о ком ты грезишь! Срам! Перед людьми стыдно…
― Это вы о ком?
― О ком! О бабе каменной, вот о ком! Вся дворня уже смеётся!
― О Боже, за мной шпионят! Какая низость…

/* Ипохондрия всегда на закате делается... */

― Вона, опять у нашего барина ипохондрия сделалась!
― Пора. Ипохондрия всегда на закате делается.
― Отчего же на закате, Степан Степанович?
― От глупых сомнений, Фимка. Вот глядит человек на солнышко и думает: взойдёт оно завтра аль не взойдёт?
Как говорили латиняне, сик транзит глория мунди. И так проходит слава мира.
― И откуда из вас латынь эта выскакивает? Сами то вы вроде не из латинцев.
― Да барин у нас прежний всех мужиков заставлял латынь учить.
Желаю, говорит, думать, будто я в Древнем Риме… Большой просветитель был! Всё говорил нам: "Аут ни гель, аут Цезарь!"
― А "любовь" у латинцев как обозначалась?
― "Любовь", Фимка, у них слово "амор"! И глазами так..
― Амор...

О, как же я люблю вас,
Прекрасное создание,
Люблю ваш облик нежный И этот чудный взгляд!
И ваша неподвижность,
И бледность, и молчанье
Душе моей так много
О многом говорят!
И мнится мне , я знаю,
Я помню Ваше имя,
Мы издали встречались
В моем родном краю.
Вы для меня не мрамор,
Не ангел, не богиня,
Вы та , кого люблю я,
О как я вас люблю...

― Стой! Ты что?! Куда понесла?!
― Барыня велела помыть.
― Кого?!
― Изваяние.
― Верни на место! Стой! Плесни на меня. Не так! Медленно.

/* Это Жазель. Француженка. Я признал её. По ноге. */

― Простыл наш батюшка, простыл касатик! Перекупалси.
― Заголосила! Да не простыл наш батюшка, а с глузду двинулся! Срам этакий в дом втащил, прости господи!

― Ma тант! Не будем устраивать эль скандаль при посторонних. Я хочу, чтоб это произведение искусства стояло у меня в кабинете…
― Никакое это не произведение, а Содом с Гоморрой!
― Разве их две? Вроде одна...
― Чего одна?
― Одна Гоморра.

― С кого ж такую лепили?
― С обеих. Её мой папаша ставил, прости господи. А папаша мой был ловелас отменный, светлая ему память.

― На Прасковью Тулупову вроде похожа. Была у нас тут такая мельчихова дочка. Ух, красавица девка...
Барин на неё как глянул, так умом и поехал. Либо, говорит, женюсь, либо из мрамора изваяю.
― Амор, значит, с ним случился.
― Чего?
― Амор...
― Звали-то её Прасковья.
― И не амор, и не Прасковья... Это Жазель. Француженка. Я признал её. По ноге.
― Не, это не Жазель! Жазель была брунетка, а эта вся белая.

/* Коли доктор сыт, так и больному легче */

― Язык. Закройте. Откройте. Закройте. Откройте. На что жалуемся?
― На голову жалуется.
― Это хорошо. Лёгкие дышат, сердце стучит.
― А голова?
― А голова предмет тёмный и исследованию не подлежит.
― Мудро. Откушать просим, доктор, чем бог послал.
― Откушать можно. Коли доктор сыт, так и больному легче.

― Ипохондрией мается.
― Ипохондрия есть жестокое любострастие, которое содержит дух в непрерывном печальном положении. Тут медицина знает разные средства, лучшее из которых и самое безвредное - беседа. Слово лечит, разговор мысли отгоняет.
Хотите беседовать, сударь?

― О чём?
― О чём прикажете. О войне с турками, о превратностях климата или, к примеру, о графе Калиостро.
― О ком?
― О Калиостро. Известный чародей и магистр тайных сил. Нынче в Петербурге шуму много наделал. Газеты пишут - камни драгоценные растил, будущность предсказывал. А ещё говорят, фрейлине Головиной из медальона вывел образ покойного мужа,
да так, что она его осязала и теперь вроде как на сносях…
― Материализация! Это называется "материализация чувственных идей". Я читал об этих таинствах!

― Да что ж ты так растревожился, друг мой?!
― Тебе ж нельзя вставать! Ляг сию ж минуту!
― Тетушка, дорогая! Ведь я думал о нем, о Калиостро! Собирался писать в Лондон, Париж… А он тут, в России!
― Да мало сказать, в России, он в тридцати верстах отсюда.
― Карета сломалась, кузнец в бегах. Так он сидит в гостинице, клопов кормит…
― Клопов?! Великий человек! Магистр!… И клопов?!
― Та они , сударь, не разбирают, кто магистр, а кто не магистр.
― Не разбирают?! Они-то не разбирают, но в России, слава богу, ещё остались просвещённые люди!
― Не пущу!
― Есть люди, которым дорого просвещение!
― Нет! Нет! Алексис! Алексис!
― Вика! Ключи от двери!
― Сейчас, барыня!
― Степан, коня!
― Не пущу!
― Есть люди, которым дорого просвещение!

В гостинице

/* Жакоб и Маргадон играют в чапаевцев. Ходы тщательно записывают...*/

― Жуткий город. Девок нет, в карты никто не играет.
В трактире украл серебряную ложку, никто и не заметил. Посчитали, что ее и не было!
― Варварская игра, дикое место, меня тянет на родину.
― А где ваша родина?
― Не знаю. Я родился на корабле, но куда он плыл и откуда, никто не помнит. А где вы родились, Жакоб?
― Я вообще еще не родился.
― Не родились?
― Нет.
― И как вы дальше думаете?

― Мне предстоит цепь рождений, в результате чего я явлюсь миру принцем Уэльским.
Да, правда, это будет не скоро, через пару сотен лет, в ХХ столетии. Так мне обещал м-р Калиостро. Потому нынешнее существование для меня не имеет значения.

― А для меня имеет! В будущем я буду котом. Поэтому мне дорог каждый час. И я не понимаю, почему мы торчим в этом убогом городишке!

― Мы ждем Лоренцу.
― Плевать ему на Лоренцу и на нас тоже!

― Ваши мысли далеко, сударыня?
― Я думаю о папеньке…
― Это я должен думать о вашем папеньке. А вы думайте обо мне. И, по возможности, без неприязни…
― Что вы говорите, какая неприязнь?
― Неужели я вам настолько противен?
― Да что вы, господин Калиостро!

― Джузеппе! Я же просил вас звать меня по имени. Джузеппе. Или просто: Джузи. Так меня звала матушка. И гладила по голове… Вот так.
― Ваше сиятельство… я и так в вашей власти… ни людей не побоялась, ни молвы. - Живу с вами в одной гостинице. Зачем же вы мучаете меня? Мне теперь ни смерть не страшна, ни что другое.
― Я не тиран, сударыня. Мне нужны чувства, а не покорность.
― Сердцу не прикажешь. Так народ говорит.
― Глупости он говорит, ваш народ.
― Сердце такой же орган, как и иные… И подвластен приказу свыше.
― Вот оно забилось часто-часто. А вот реже. Пожалуйста, совсем остановилось. Прикажете ему замереть навсегда? Или пустить?
― Христос с вами! Пустите!
― Пускай.

― Пустил.
― Опять?

― Как видите, сердце подвластно разуму. Чувства подвластны сердцу, разум подвластен чувствам... Круг замкнулся, с разума начали, разумом кончили.

Вот и выходит, что всё мироздание - это суть, игра моего ума.
Если вы со мной согласитесь...
То и вашего тоже.

― Но я не люблю вас, ваше сиятельство. Неужели вы этого не видите?
― Вижу-вижу. Но мы в начале опыта… Золото из ртути возникает на десятый день, любовь из неприязни - на пятнадцатый…
― Мы с вами две недели в пути. Наступает критический момент!

Уно-уно-уно...

/* Неаполитанская песня. На итальянском поют, на русский переводят ...*/

Марэ, белладонна!
Эвон бель кальсонэ.
Саи кети амо семприамо!
Донна белямарэ,
крэдэрэ кантарэ,
Далми иль моменто,
кени пьяче пью!
Уно-уно-уно-ун моменто

Что сие значит?

Эта песня о бедном рыбаке, который
поплыл из Неаполя в бурное море.
А его бедная девушка ждала на берегу,
ждала-ждала, пока не дождалась.
Она сбросила с себя последнюю одежду и...
тоже бросилась в бурное море.
И сея пучина поглотила ея в один момент.
В общем, все умерли.

Эвон бель кальсонэ.
Саи кети амо семприамо!
Донна белямарэ,
крэдэрэ кантарэ,
Далми иль моменто,
кени пьяче пью!
Уно-уно-уно-ун моменто
Уно-уно-уно сантименто
Уно-уно-уно комплименто
О, сакрамэнто, сакрамэнто, сакрамэнто
сакрамэнто, сакрамэнто!

/* Кончили петь. Алексис подъехал. И вовремя - потому что граф тут недоброе задумал...*/

― Извините, сударь, здесь проживает господин Калиостро?
― Маргадон! Почему открыта дверь?
― Экскьюз ми, магистр!
― Что экскьюз ми?
― Варварские обычаи. Ключи дают, а замков нет.

― Я, кажется, не вовремя...
― Вы, сударь, не вовремя появились на свет, а теперь уж что поделаешь… Входите!

― Местный помещик Федяшев, прибыл познакомиться и пригласить вас приятно провести время!
― Не умеете лгать, молодой человек. Все люди разделяются на тех, которым что-то нужно от меня, и на остальных, от которых что-то нужно мне. Мне от вас ничего не нужно. Выкладывайте, что вам угодно?

― Я пришел вас просить о чуде. Дело в том,что я влюблен! Влюблен страстно и безнадежно. Дело в том, что предмет моей любви существует только в моем воображении. Его телесные контуры намечены в скульптурном изваянии... Но это мрамор! Холодный мрамор, дорогой магистр! И если б вы взялись свершить чудо…
― Я не занимаюсь чудесами, я действую только в границах физических сил природы… Я - материалист.
― Да да, конечно! Я и имею в виду "материализацию чувственных идей". Воссоздайте мою мечту, ваше сиятельство! Вдохните жизнь в нее, как некогда греческие боги вдохнули жизнь в каменную Галатею.

― Увольте, сударь, материализация чувственных идей-труднейшая задача научной магии. Она требует огромных энергетических затрат.
― Возьмите все, что у меня есть! Имение, дом...
― Богатство давно меня не интересует.
― Тогда я готов отдать жизнь свою! Вы... Вы мне не верите? Так... Так я докажу! Я сейчас докажу!
― Пистолет заряжен.
― Прекрасно! Моя жизнь в ваших руках! Я застрелюсь!
― Не надо громких слов, они потрясают воздух, но не собеседника.

― Помогите этому юноше, Джузеппе. Вы же видите, он и вправду влюблён.
― Да? Откуда вам это знать, сударыня?
― Вы можете выполнить мою просьбу?

Снова в деревне

/* Теперь все вместе будут тусоваться ...*/

― Едут!
― Силь ву пле, дорогие гости, силь ву пле... Же ву при, авек плезир... Господи прости, от страха все слова повыскакивали... Алексис, они что, по-нашему совсем не понимают?

― Они понимают. Маргадон, прими!
― Пожалуйте, сударь!
― Понравилось, видать... Молодец!
― Хороший человек...
― Солонку спёр.
― И не побрезговал...

― Дядь Степан, ихний кучер на меня в лорнет посмотрел, чего это он, а?
― Чего-чего... Зрение слабое.
― Бедненький.

― Господа, вот, это и есть великий магистр. А это его спутница, Мария Ивановна.
― А ты говорила, у итальянцев имена трудные.
― Милости просим, гости дорогие, располагайтесь.
― Господин Калиостро!
― Разрешите представиться: здешний художник, Загосин Модест Тимофеевич. Мечтаю написать ваш портрет.
― После, сударь, после.

― Степан! Степан, у гостя карета сломалась.
― Вижу, барин. Ось полетела. И спицы менять надо...
― За сколько сделаешь?
― За день сделаю.
― А за два?
― Ну... Сделаем и за два.
― А за пять дней?
― Ежели постараться... можно и за пять.
― А за десять?
― Ну, барин, ты задачи ставишь... За десять дней одному не справиться. Помощник нужен. Хомо сапиенс!
― Бери помощников, но чтобы не раньше!

― Чудные господа, а? Долго гостить-то собираются?
― От меня зависит. Ален ноби, ностра алис! Что означает - если один человек построил, другой завсегда разобрать может!
Да зачем же они её так крепят?.. Английская вещь! Здесь всё от меня зависит.

Обед...

/* Разговор о долгожителях и фейерверках */

― Благодарю за угощение, было вкусно.
― Да вы и не ели ничего, ваше сиятельство!
― Кто ест мало, живет долго, ибо ножом и вилкой роем мы могилу себе.
― Мудро.

― Однако по вашим глазам читаю я многочисленные вопросы.
― Ах, граф, мы так много наслышаны о вас!
― Обо мне придумано столько небылиц, что я устаю их опровергать. Между тем биография моя проста и обычна. Родился я в Месопотамии, две тысячи сто двадцать пять лет тому назад. Вас, вероятно, изумляет столь древняя дата моего рождения?

― Нет, не изумляет. У нас писарь в уезде был, в пачпортах год рождения одной только циферкой обозначал. Чернила, шельмец, вишь, экономил. Потом дело прояснилось, его в острог, а пачпорта переделывать уж не стали. Документ все-таки. Ефимцев, купец, третьего года рождения записан, Куликов - второго… Кутякин - первого.

― Да, много тут долгожителей.

― Аналогия неуместна. Я не по пачпорту, как вы изволили выразиться, а по самой жизни урожден две тысячи лет назад... В тот год и в тот час произошло извержение вулкана Везувий. Вероятно, вследствие этого знаменательного совпадения часть энергии вулкана передалась мне. Надюсь, в вашем уезде подобного не случалось?

― От пальца не прикуривают, врать не буду. А искры из глаз летят... Вот хоть у господина Загосина о прошлом году мужик с возу свалился да лбом об оглоблю. Ну, я вам доложу, был фейерверк...

― Все сено сжег. Да какое сено! Чистый клевер...
― Да ладно врать-то! Чистый клевер... У вас всё осокой заросло, да лопухами.
― Что вы такое говорите, Феодосья Ивановна, у меня воз сена стоит десять рублей.
― Стоит-то оно стоит, да никто ж его не покупает! У вас же совсем никудышное сено! Разве что горит хорошо.
― Да уж, граф, если вы действительно надумали сено покупать, так покупайте его у Феодосии Ивановны, не прогадаете.
― Не, у меня хорошее сено.

/* Злые вы. Уйду я... */

― Господи, да что ж вы такое говорите, господа? Какое непонимание! Наш гость повествует о совсем иных явлениях!
― Я чувствую, здесь собрались люди скептического нрава, посему вернемся к трапезе.
― Видите эту вилку?
― Ну?
― Хотите, я ее съем?
― Сделайте такое одолжение.
― Да что вы, граф? Помилуй Бог! Вы меня как хозяйку позорите… Сейчас десерт! Фимка! Ну что ж ты стоишь! Неси бланманже с киселем!
― Да! Это от души… Замечательно. Достойно восхищения. Ложки у меня пациенты много раз глотали, не скрою, но вот чтоб так, за обедом… на десерт… и острый предмет… замечательно! За это вам наша искренняя сердечная благодарность. Ежели, конечно, кроме железных предметов ещё и фарфор можете употребить… Тогда просто нет слов!

― Благодарю, сударь. Я уже сыт, пора и делом заняться. Ну, где там ваш идеал, господин Федяшев? Показывайте…
― Прошу.
― Господин Калиостро, а как насчёт портрета?
― Да погодите вы, голубчик, с портретом, дайте ему со скульптурой разобраться.

/* Готовимся к материализации изваяния */

― Браво, сударь! Мне нравится ваш вкус! Узнаёшь, Маргадон?
― Натюрлих, экселенц! Отличная фемина!

― Моя судьба не раз позволяла лицезреть этот образ, когда-то её звали Елена Прекрасная.
― Елена?
― Позже - Беатриче.
― Беатриче...
― Прасковья ее звали. Её лепили с Прасковьи Тулуповой.

― Неважно, с кого ее лепили. Истинный художник копирует не натуру, а лишь свое воображение. Думаю, вы это понимаете, сударь, и не ждете от меня портретного сходства?

― В общем то… конечно. Но с другой стороны… Я надеялся, что будет похожа.
― Материализация чувственных идей зримо воплощает фантазию. С первоосновой же сохраняет лишь общие контуры... Вы роняли ее, что ли?
― Говорила, не надо трогать… Говорила.
― Видите ли, она стояла в парке... Я подумал: там дождь, голуби...

― Идеал нельзя отрывать от почвы! Нарушаются магнетические связи! Теперь даже и не знаю, как она будет выглядеть, ваша Лаура...

- Лаура? Не Лаура ли это, воспетая великим Петраркой?
― Да, когда то она была ею. Она являлась миру под разными именами... Джульетта, Лаура... Я даже не ведаю, как она теперь будет называться. Может быть, Мария? Вы не возражаете, сударыня? Сударыня! Вы не возражаете?

― Отчего же? Это честь для меня. Пусть не я, то хоть имя мое послужит чьей-то любви.
― Так, значит, не возражаете? А вы, сударь? Не возражаете, нет?
― А вы, сударыня, что скажете?
― Прелестное имя. Да я и внешний облик вашей спутницы воспринял бы с радостью...

― Должен вас огорчить, друзья! Сейчас мне было видение... Галатею будут звать Лоренцией.
― Я так и думал, господа, прошу, прошу вас.

Чего-таки не думают,
Чего-таки не пробуют...

Алексей и Мария. О том, о чем нельзя говорить

― Прошу простить за дерзость...
― В чём же дерзость?
― Я насчет того, что помыслил придать идеалу черты ваши и публично о сем признался...
― Теперь, стало быть, передумали?

― Ах, что вы! Мария Ивановна, был бы счастлив! - Но мне показалось, я что нарушил куртуазность поведения... Да и граф, по-моему, обиделся.
― Так вы цветы для него приготовили?
― Нет...
― Ну что вы, Мария Ивановна… Ну что вы...

― Странный вы, Алексей Алексеевич. Так сложно изъясняетесь. И вроде живете на природе, среди простых нормальных людей. А думаете все о каких-то идеалах бестелесных!
― Но так и великий Петрарка мечтал о своей Лауре...
― Неправда. Петрарка любил земную женщину, да еще жившую по соседству. Это потом, уже в своих мыслях, он вознёс её до небес. А у вас всё наоборот, сударь. Хитростями да магнетизмом счастья любви не добьешься!

― Тогда скажите, как достичь его?
― Не знаю. Если бы знала, сама была бы счастлива.

/* Городки, оладушки и разговоры про кузнеца */

― О, Мария коза дико...
― Теряю былую лёгкость! После ужина - грибочки, после грибочков - блинчики... Жуткое селение. Двери не запирают. Вчера спросил у ключницы 3 рубля, дала, мерзавка! И не спросила, когда отдам!

― Откушать изволите?
― Как называется?
― Оладушки.
― Оладушки, оладушки, где были - у бабушки.

― Селянка, у тебя бабушка есть?
― Нет.
― Сиротка, значит.
― Подь сюды.
― Хочешь большой, но чистой любви?
― Да кто ж её не хочет?
― Тогда приходи, как стемнеет, на сеновал. Придёшь?

― Отчего ж не прийти? Приду. Только уж и вы приходите.
― А то вон сударь тоже позвал, а опосля испугался.
― Она не одна придет, она с кузнецом придет.
― С каким кузнецом?

― С дядей моим, Степан Степанычем. Он мне заместо отца, кузнец наш.
― А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен. - Что я, лошадь, чтоль? Зачем нам кузнец?

― Благословлять. Вы же изволите предложение делать?
― Так, свободна, ступай. Не видишь - играем!

― Сударь-сударь-сударь! Вы биточку не так держите. Берёте, локоточек в сторону... Так легонечко...
― Нас унижают, Жакоб. Ваш удар, прынц!

― Господин Калиостро! Я так мечтаю написать ваш портрет! У вас не найдётся для меня свободная минута?
― У меня не бывает свободных минут!

/* И быть тебе за это рыбой. Мерзкой скользкой... Да, но обещали котом... Не достоин! */

― Здорово, ребяты!
― Ты зачем приехала? Тебя могли увидеть! Ты получила мою записку?
― О, люто сьямо фените мама миа коза дико марила мацато! Какого чёрта?! Бросаете меня в Петербурге, за мной гонится полиция, потом я мчусь одна через всю страну, жру дорожную пыль! А когда приезжаю, то мне, оказывается, даже нельзя появиться никому на глаза!
Что за елки-метёлки?!

― Елки - моталки. Я говорю, что здесь - елки-моталки.
― Ты не должна появляться до того момента, пока я не позволю тебе это сделать!
― А, я понимаю, почему ты меня прячешь. Опять материализация! Опять мазаться белилами и бегать в неглиже! Надоело!
― Маргадон!
― Слушаю, мон синьор.
― Это ты разболтал?
― Что вы, магистр? Я был нем как рыба...
― Лжешь!
― Нет.
― И быть тебе за это рыбой. Мерзкой скользкой...
― Да, но обещали котом...
― Не достоин!
― Не трогай его, Джузи!
― У-у-у мамма...
― - Мия.
― Да.

/* Бунт: Зачем принц, вы столько времени торчали под Смоленском? */

― Он не виноват. Я научилась считывать мысли. Мы все понемногу овладеваем вашим искусством, Джузи.
Но всех нас волнует одна и та же мысль: на кой черт всё это нужно?!
Когда материализуешься в столице для какого нибудь князя или маркиза, это понятно.
Но здесь, в этой провинции... Ни денег, ни славы!..
Неужели всё это только для того, чтобы позабавить вашу русскую мадемуазель?

― Это ты так подумал?! Подумал или нет?
― Да! Нет. Чем бы мне это не грозило... Да! Это моя мысль!
― И ваша тоже, Жакоб?

― Нет, сэр, нет... Вы же знаете: мои мысли далеко далеко в будущем... Но если говорить откровенно... Если когда-нибудь, в палате лордов мне зададут вопрос: зачем, принц, вы столько времени торчали под Смоленском?
Я не буду знать, что ответить...

― Так... Значит - бунт?!
― Меня предупреждали, что пребывание в России действует разлагающе на некрепкие умы. Ничтожества, жалкие комедианты! Я бы мог вас испепелить, превратить в прах! Но я не стану тратить на вас магическую энергию!
― Не трать.
― Вы сего недостойны! Я поступлю с вами иначе. Я сдам вас в участок.
― Куда сдадите?
― В участок. А потом вас там публично выпорют, как бродяг, и отправят в Сибирь убирать снег!
― Весь?
― Да! Снега там много...
― Что он меня всё пугает? Что меня пугать – у меня три пожизненных заключения.
― А как он с Вами разговаривает? Вы, человек, достигший вершин лондонского дна... В конце-концов, вы собираетесь быть принцем?
― Ес, ит из!

Калиостро и Лоренция. Граф знает, с кем хочет соревноваться

/* Человек хочет быть обманутым, запомни это... Я хочу построить формулу любви... */

― Ты снова колдуешь любовь, Джузеппе?

― Что значит любовь к женщине по сравнению с любовью к истине? Истина в том, что человек несчастен, небо отвернулось от него. Я один на земле... Делаю его счастливым. Он хочет богатства - я варю ему золото... Он хочет узнать будущее - я предсказываю судьбу.

― Но ведь это обман...
― Человек хочет быть обманутым, запомни это. Все обманывают всех, но делают это слишком примитивно. Я один превратил обман в высокое искусство, поэтому стал знаменит. Но тут мне открылась иная истина... Кажется, кто-то там, наверху, вздумал меня обмануть. Ты знаешь, мне не дано вызывать любовь. Страх, восторг, уважение... я легко пробуждаю в людях. А любовь... Увы.

― Ш-ш, тебя никто не должен видеть.

― Несправедливо. Зачем открывать тайны сложного, если необъяснимо простое? Я хочу построить формулу любви.
― Ты с ума сошёл. Любовь - это божественное чувство.
― Всеобщее заблуждение. Огонь тоже считался божественным, пока Прометей не выкрал его. Теперь мы кипятим на нем воду. То же самое я сделаю с любовью. Не для себя - для всех. Люди перестанут страдать и будут счастливы.

― Все?
― Все, поголовно.
― А если кто-то не захочет жить счастливым?
― Тогда он умрёт. Все желания должны исполняться.

― Я всё чаще думаю о преобразовании.
― Чего?
― Всего на свете. В том числе и любви. В этой формуле все учтено: знакомство, влечение, ревность, отчаяние... Все грани и градации. Я проведу эту девочку по всему лабиринту. И если в конце вспыхнет огонь чувств... То, значит, не бог его зажёг, а человек. И стало быть, мы равны.

― Вот ты с кем соревнуешься.
― Да, другие соперники мне не интересны.
― Кстати, о соперниках... Ты должна соблазнить этого юного мечтателя. Он мешается под ногами и путает расчёт.
― Хорошо, Джузи. Я сделаю всё, что ты хочешь. Соблазню, очарую, убью. Лишь бы ты не страдал.

/* Все пришельцы в Россию будут гибнуть под Смоленском... */

― Мы договорились?
― Да, принц!
― Значит, я ставлю ультиматум...
― Да. А я захожу сзади.

― Ну, Джузи... Посмотри, какая ночь, Джузи. Включи её в свою формулу. Раз ты решил сделать весь мир
счастливым, начни с меня.

― Итальянцы.

― И если мы завтра не уедем - я сбегу.
― Не побоитесь?
― Для бегства у меня хватит мужества.
― Здорово, селяне.
― Ой, здравствуйте.
― Здравия желаем!
― Карета готова?
― А как же. Пройдёмте. Вот она, красавица.
― Это наша карета?
― Через неделю будет как новенькая. "Лабор ист эст ипсе волюмпас". Что означает: Труд - уже сам по себе есть наслаждение!
― Мерзавец, а? Мерзавец!
― А?
― Ты, значит, здесь вместо работы латынь изучаешь?
― Либерасьён эс перпетум мобель.

― О, Жакоб, мы отсюда не уедем никогда. Мы погибнем.

Я всё понял, Жакоб. Все пришельцы в Россию будут гибнуть под Смоленском.

― Сударь, а правда ваш барин две тыщи лет живёт?
― Точно сказать не могу, леди. Но знаю лишь одно, что за те 200 лет, что я ему служу, он ничуть не изменился.

― Дядя Степан, помог бы ты им, а? Ну грех смеяться над убогими, ну посмотри на них. Подневольные ж люди. Одной рыбой питаются. И поют так жалостно...

/* Что же Вы предлагаете? Отбить ее у графа?! */

― Что же это они каждую ночь надрываются?
― Скоро уедут.
― Не спится, Алёшенька?
― Нет. Готовлюсь.
― Вот, послушайте, как великий Пиит прощается с предметом сердца своего.
― Не буду этого слушать.
― Почему?
― Не нравится.
― Как это не нравится? Это великий Петрарка...
― Ну и бог с ним.

― С Петраркой?
― С Петраркой. У Петрарки своя тётушка была, это её забота. А ты у меня единственныё племянник. И вот что я тебе скажу. Ежели ты человек - люби человека. А не придумывай мечту какую-то, понимаешь ли, бесплотную, прости господи! Да ещё что за особу сотворит тебе сей чародей, это тебе не вилку сглотнуть!

― Ах, тетушка, не травите душу! Я и сам теперь в опасении.
― Откажись. Откажись, скажи - передумал!

― Неловко, тетушка. Сам кашу заварил, а теперь в кусты? Не по-мужски! Я вот что решил… Я во время материализации про Марию буду думать. Лицо ее буду вспоминать, глаза, плечи, руки... И так далее.
― Милый ты мой. Да что ж думать, когда все это рядом в натуральном виде ходит?

― Что вы такое говорите, тетушка? Сами же учили: на чужой каравай рот не разевай!
― Мало ли я глупостей говорю? А потом, когда человек любит, он чужих советов не слушает!
― Что же вы предлагаете? Отбить ее у графа?!

― А хоть бы и отбить. Отбить! Ты, Алеша, все привык на готовеньком. Придумал себе, понимаешь, идеал, на блюдечке подай его тебе! И стишки чужие читать - не велика доблесть! Вон небось, Петрарка твой - посадил свою Лауру на коня, и только их и видели.

― Тётушка, а с вами, признайтесь, тоже нечто подобное было?
― Кабы было, я б тут в старых девах не сидела. А то вот тоже попался вздыхатель, вроде тебя. Сильный был мужчина. Всю силу на стихи растратил. Жизнь мою погубил. Иди, Алёша, к ней, ждёт ведь.

― Она вам это сказала?
― Глупый ты какой, господи. Кто ж про такое говорит-то? Про такое молчат, да вздыхают. Я сейчас мимо её комнаты проходила - там тихо... Верный знак. Иди, Алёша. Отбить!

Алеша и Марья Ивановна

― Марья Ивановна!

О как же я люблю Вас,
Прекрасное созданье!
Люблю ваш облик нежный
И этот чудный взгляд!

И ваша неподвижность,
И бледность, и молчанье
Душе моей так много
О многом говорят!

/* Сеанс черной магии с последующим разоблачением. Алеша все понял */

― Не спится?
― Да... Вот. Люблю прогулки на рассвете.

― Сразу на двух конях? Седалища не хватит. Вам, сударь, к материализации идеала надо готовиться, а не верхом скакать.
― Послушайте, граф. Я того... Всю ночь думал. Моё душевное состояние изменилось.

― А ну, пошли! Я уже разбудил стихию энергетических потоков, я уже вступил во взаимодействие с силами магнетической субстанции. Вы что, сударь, на базар пришли?! Знаки зодиака. Вот 24 кабаллистических символа. Вот ключ, врата и семь сфер. Всё уже дышит и приведено в действие.

― О господи, несчастный я человек. Но что же делать, господин Калиостро? Я не о ней теперь грежу. Я полюбил другую!
― Другую полюбил. Когда же вы успели?
― Разве дело во времени? Иногда 2 минут хватит, одного взгляда.. И всё перевернётся в душе! Вы же знаете, как это бывает! Вы знаете, как возникает любовь!

― Не знаю и знать не хочу! Все это бред, воспаленный бред. Вы получите то, что желали, согласно намеченным контурам.
― К чёрту контуры! Я их уже ненавижу. И если вы не в силах разрушить это каменное изваяние, то я сам это сделаю!

- А-а-а!!

― Теперь ступайте к ней. Ваша мечта ждёт вас с нетерпеньем.
― Я всё понял. Вы, сударь, обманщик и злодей! Я убью вас! Милостивый государь, вы бесчестный человек!
― Это вызов?
― Да!

Дуэль

― Господа, я последний раз предлагаю вам подумать о примирении.
― Мерси, но сие невозможно.
― Тогда к барьеру.

― Что же вы медлите, сударь?
― Вы - гость, вам положено стрелять первым.

― Жуткие нравы! Где только не дуэлировали… и во Франции… и в Голландии… И везде - чётко и быстро, как у цивилизованных людей: рраз - и наповал!
― Уравняем шансы! Маргадон! Заряди только один пистолет.
― Слушаюсь, мон синьор! Один, так один!

― Выбирайте, ваше преосвященство!
― Это право хозяина. Пусть сама судьба станет нашим арбитром. Надеюсь, застрелиться в присутствии гостя не противоречит вашим обычаям?

― Страшно?
― Страшно. Да, тётушке, граф, про дуэль ничего не говорите. Скажите просто: дематериализовался Алеша, мол, и все! И Марии... А вообще, граф, я вам очень благодарен. Обещали явить мне мою мечту и явили… А теперь что ж... За нее и жизнь отдать не жалко. Прощайте, мечта моя, Мария Ивановна!

/* Упс! Осечка... */

― Поздравляю.
― Полно, граф! Ну погорячились, и будет! Я вас прощаю!
― Пусть Бог прощает, это его забота, а не ваша! Мой выстрел, сударь. Извольте не мешать!

― Остановитесь! Не делайте этого! Я люблю вас… правда! Ваш опыт удался, я полюбила вас и готова ехать с вами хоть на край света. Вы, граф, умный… нежный… а главное - несчастный. Вы без меня пропадете.

/* Алексей и Мария. Первая семейная сцена */

― А как же я?
― Такова судьба, Лешенька. Будем страдать. Страданиями душа совершенствуется. Папенька говорит, что одни радости вкушать недостойно...

― Да пропади он пропадом, ваш папенька с советами своими! Без вас мне и жить незачем! Дайте мне ваш пистолет, граф!
― Нет! Нет, граф, не давайте! Нет! Если ты умрёшь, я тоже жить не стану! Я сердце остановлю, меня граф научил.

― О господи, зачем я вас встретил? Всё статуя проклятущая!
― Нет, Лёшенька, нет, статуя здесь ни при чём! Она тоже женщина несчастная! Она графа любит!

― Не беспокойтесь, господа. Сейчас я вас оставлю наедине и вы сможете продолжить свою семейную сцену. Я вам тоже благодарен. Вы мне помогли очень важную вещь понять. Оказывается, в любви главное - это возможность не раздумывая отдать свою жизнь за другого. Интересно попробовать.

Как ужасно, что мне не страшно умирать. Наверно, потому что Калиостро уже умер. Умерли его чувства и желания. Остался только разум… Несчастный человеческий разум, который возомнил, что он один во вселенной и ему всё позволено. Разум, который подверг сомненью все законы мироздания. И вознамерился утвердить свои собственные. Он просит меня о последнем одолжении. Он рвётся на свободу.

/* Упс! Опять осечка... */

― Маргадон. Один надо было зарядить.
― А вы, оказывается, бесчестный человек, Маргадон.
― Конечно. Если бы я был честный человек, сколько народу бы в Европе полегло. Ужас!

Граф прилег. Он не в силах...

/* Стрелялся, стало быть, у нас некий помещик Кузякин... */

― У нас в уезде был аналогичный случай. Вам, граф, я думаю, сейчас это будет весьма интересно. Стрелялся, стало быть, некий помещик Кузякин…

― О, Санта Мария, Где ты?

― Так я дорасскажу... Стрелялся, стало быть, у нас некий помещик Кузякин. Приставил пистолет ко лбу, стрельнул раз - осечка! Стрельнул другой - осечка! Э, думает, видно не судьба! И точно! Продал пистолет, а он у него дорогой был, с каменьями... Продал пистолет, да на радостях напился… а уж потом спьяну в сугроб упал да замерз...

― Это он к тому говорит, что каждому свой срок установлен и торопить его не надо.

― Абсолютно верно. Тем более что организм ваш, батенька, совсем расстроен неправильным образом жизни... Печень вялая, сердечко шалит... Как вы с ним две тыщи лет протянули, не пойму!

Кончать надо с хиромантией, дружок! Пальцем искрить, вилки глотать в нашем возрасте уже не годится. И с барышнями поаккуратней! Мраморные они, не мраморные - наше дело сторона. Сиди на солнышке, грейся!

― Травами хорошо бы ещё подлечиться. Отвар ромашки, мяты… У вас в Италии мята есть?
― Ну откуда в Италии мята? Видел я их Италию на карте, сапог сапогом, и все!

― А вот и Галатея наша! Подойди к магистру, не бойся.
― Ему плохо?
― Нет, ему хорошо.
― Хорошо?
― Живым всё хорошо.
― Мы, граф, соседям сказали, что материализация состоялась. Чтобы ваш авторитет не уронить. Вот, мол, было изваяние, а теперь стала Марья Ивановна. Многие верят.

/* Сеанс связи с папенькой. Папенька согласился... */

― Куда едет Маргадон?
― Я его в город послала. Там, говорят, какой-то штабс-капитан вас разыскивает. От князя Потёмкина. Я и подумала: пусть поедет, разузнает, что за дело такое.

― Граф, я прошу вас погостить у нас ещё несколько дней. В воскресенье помолвка. Я сделал Марии Ивановне предложение.
― Погодите вы! Я же сказала, без папеньки решиться не могу.
― Помогите нам, граф, на вас одна надежда. Мария Ивановна говорит: у вас с ним астральная связь. Спросите его благословления, умоляю!

― Алёша! Алёш, ну до того ли сейчас господину Калиостро?
― До того, до того. Ну, как там наш папенька? Папенька согласился.

Погоня...

― Хотел бросить хозяина?
― Я подумал, что мой хозяин умер. А мёртвым слуги не нужны. Вы всегда играли чужими жизнями, но не собственной! За вами гонятся, а вы лежите в халате и думаете бог знает о чём!

― Погоня?
― Погоня, ваше величество.
― Это замечательно. Когда уходишь от погони, ни о чём другом уже не думаешь. Время надо наполнять событиями, тогда оно летит незаметно.

/* Я вернусь к тебе. Обязательно вернусь. Но другим... */

- Жакоб.
― Жакоб! Дое партяьо! Чистаболо эс питандо!
― Ва марира мацато, стронцо!
― Аршафарэ кретино шеймо!
― Виканоно урлале бурто фача!
― Вико, баста! Баста! Баста! Камило!
― Но! Но! Но! Престо, синьоре! Дезоро мио! Санта мария бергарито переме аморе манон дементи кейре!

Жакопушка... Не уезжай. Останься, сокол... Здесь бы уже принцем стал... А я бы тебе ребёночка родила. И петь бы его научила. Уно уно уно ун моменто...

― Я вернусь к тебе. Я обязательно вернусь к тебе. Только другим. Правда-правда. Вот те крест. Совсем другим.

― Имею предписание на арест господина Калиостро.

/* Портрет графа Калиостро... */

― Дедушка! Дедушка Калиостро, а правда ты мою бабушку оживлять будешь?
― Ты кто?
― Прасковья Тулупова.
― Господин Калиостро! Простите меня... Вы сейчас очень заняты?

Эпилог

В 1791 году Джузеппе Калиостро вернулся на родину в Рим, где неожиданно сдался в руки правосудия. Суд приговорил его к пожизненному заключению. Лоренца навещала его.

Незадолго до его смерти она передала ему рисунок неизвестного художника, присланный из России. Кто был изображен на сем рисунке, и что означали эти люди в судьбе великого магистра, историкам так и не удалось установить.

Конец